Я нашел, что искал

Я нашел, что искал;
что потеряно было однажды,
что вдали пронеслось словно шелка игривая нить,
то, о чем я мечтал
в час глубокой мучительной жажды,
что как жемчуг берег,
но, увы,
не сумел сохранить.

Это нужно понять.
Средь пьяняющего мордобоя и возни суетящихся,
переступивших
порог,
безнадежно далек
был клокочащий рокот прибоя
и лесной бурелом –
безутешно
безумно
далек.

Это сложно осмыслить. Я плыл
сквозь густые болота, почему-то
один,
обо что-то
изранив скулу –
(я, наверно,
тогда и напился)
и запахом пота,
провалившись в
тугую
невообразимую мглу.

(Если буря грозит и пылает – желудком,
шкурой
я горю: это – больше меня и влечет
за собой;
но что думать и делать, когда –
ты представилась
бурей,
а на деле, ты носишь
паршивое имя –
покой?)

Есть стагнации вкус; вкус имеет
и серость, и падаль.
Свежий ветер – один,
он заблудится на
зрачке.
Счастлив тот, кто верно почувствует – вкус
ада
затхлым запахом тленья
на
нежном своем
язычке.

Есть, как верное чувство –
разбитые баррикады,
это чувство – как годы...
(а годы пришли и ушли).
Море станет рекой и
наверно
размоет преграды,
свежий ветер – посланец
когда-то любимой
земли.

Может быть, нам положено чувствовать
нежно и тонко
только, раз научившись безумно страдать
и балдеть?
Может быть,
чтобы видеть закаты
глазами ребенка,
надлежит – умереть. Навсегда для себя –
умереть..?